И совсем бы пропал я наверно
От судьбы своей пакостно - скверной,
Да помог тут совет другана:
"Надо просто найти горбуна.
И не надо писать на груди:
"Счастье, счастье меня ты найди".

Горбуна лишь коснись спины скорбной
И невзгод твоих тягостных торба
Улетучится, словно мираж,
И познаешь ты снова кураж,
И не будешь мечтать о наколке,
Где про счастье так сказано с толком".

Я сказал: "Не поддамся судьбе
И добуду я счастье себе,
И найду, и найду горбуна,
Чтоб вернулась быстрее жена
И не буду колоть на груди
Я про счастье, что мне не найти.

Буду снова работать, трудиться,
Чтоб с зарплатой потом веселиться.
Буду с сыном ходить на рыбалку,
С ним задачи решать на смекалку
И не буду мечтать о наколке,
Штампа синего вычурной дольке".

И пошёл я на розыск того,
Кто чужое так счастье легко
Носит в скрюченной, вздутой горбине,
Смело вызов бросая судьбине,
Не писать чтоб на теле клеймо,
Пусть и сине, но всё ж как бельмо.

До чего же стройны все в Самаре.
Я носился как в пьяном угаре,
Я весь город пешком обошёл,
Но не встретил, нигде не нашёл
Я горбатого, словно верблюд.
Неудачники так тебя ждут.

Попадись же горбатый навстречу,
Я тебя как родного привечу,
Угощу коньяком или водкой,
Чтоб нетвёрдой шагал ты походкой
От того, в ком ты принял участье,
До краёв наделив его счастьем.

Я совсем уж отчаялся было,
Всё в груди моей стыло и ныло,
Словно горб впереди вырастал.
Озлоблённым и хмурым я стал,
Хоть наколку рисуй на руке:
"Где удача моя? Вдалеке".

И о чудо, мелькнул как маяк,
Впереди приподнятый пиджак.
Я вдогонку помчался за ним,
Таким нужным и ставший родным.
И я ткнул пятернёй по горбу,
Восхваляя удачу-судьбу.

А горбун, на меня обернувшись,
Мне промолвил, слегка усмехнувшись:
"Извини, ты ошибся мужик,
Нету счастья, огромный есть пшик".
А потом показал на кулак,
Где про счастье увидел я знак.

И пошёл я расстроенный прочь,
Силясь горе своё превозмочь.
Но, однако, поверьте же, вскоре
Незаметно ушло моё горе.
И теперь я счастливый как прежде,
И счастливые строю надежды.

Только жаль мне того горбуна,
Почему я его до пьяна
Не наполнил до края водярой,
Чтобы был он и смелым и ярым.
И про счастье, что нету его,
Стёр наколку и жил бы легко.